Встреча с блатными.
Дошли до лагеря, окружённого колючей проволокой. Там виднелись барак и две палатки. Перед бараком стоял хорошо одетый мужчина, махая рукой, призывал людей в барак. До костей промёрзшие люди стремились попасть в тёплое помещение, каким казался барак. Мы думали, что человек у двери — какой-то начальник, и вошли. Внутри мы увидели бородатых мужчин с пустыми взглядами и угрюмыми лицами. У меня мелькнуло в голове: «Неужели и я стану таким?» Я сделал пару шагов и почувствовал, как моя меховая шапка поднялась с головы. Я простосердечно подумал, что кто-то из знакомых шутит, и поднял голову — с нар смотрела злая физиономия. Я понял, что дело далеко от шуток.
Неожиданно все эти люди набросились на нас, новичков. Кулаками, ногами и палками свалили многих на пол, из рук выхватывали сумки, чемоданы, стаскивали верхнюю одежду, обувь. Люди озверели, их глаза горели. Они колотили нас чем попало, даже ножи сверкали в их руках. Я крепко держал ручку чемодана, но сильный удар доской по руке, такой, что пястевая кость сломалась, — чемодан исчез, с шеи стащили шерстяной шарф. Я понял, что ещё миг — и с меня сдерут пальто.
Вдруг во мне будто что-то взорвалось, я почувствовал прилив сил. Кулаками и локтями я стал расчищать себе дорогу к двери, которая была заперта на крючок. Увидев, как раздевали одного старика и как Матти упал на пол, меня охватила ярость и инстинкт самозащиты. Здесь действовал закон джунглей — сильный побеждает!
Я прыгнул на спины двух согнувшихся блатных, раздевающих старика, и ударил ногой по двери так сильно, что крючок сломался и дверь распахнулась. Я выскочил на улицу. Это произошло так быстро, что грабители не успели опомниться. Во дворе я увидал Адама Вилланена и других знакомых. Отдав им своё пальто, я ринулся обратно в барак, желая спасти Матти от ограбления. Избитые и ограбленные заключённые выходили мне навстречу, но Матти не было видно. Я окликнул его по имени.
— Йоханнес, я здесь!
— Выходи, если сможешь!
Он вылез из-под нар. Оказалось, в этой суматохе он упал на пол и уполз под нары, его не заметили и не обобрали, даже мой мешок сохранился. Нам было легко выйти — большая часть грабителей удалилась в глубину барака с награбленным.
Выйдя, мы увидели, что такое же сражение происходило во дворе. Грабители атаковали новичков, которые заняли круговую оборону, сложив свои вещи посередине, и отбивались обломками досок, вырванных из стены рядом стоящего туалета. Так началась борьба за самосохранение.
Всё происшедшее потрясло Адама очень сильно. Увидев меня и Матти, он немного успокоился. Заметив, что я с непокрытой головой, он достал из своего вещевого мешка простыню, и мы завернули ею мою голову. Хотя моя кисть опухла и сильно болела, а мой чемодан пропал, внимание и заботливость Адама согрели душу. Горечь утраты нужных и дорогих мне вещей смягчилась знанием, что одежда, которую я дал Матти, сохранилась и обогревала его.
Вспоминая события в бараке, я спрашиваю себя: «Дал ли Бог мне силу или я инстинктивно сражался за свою жизнь?» Думаю, это была помощь Бога.
Позднее выяснилось, что в бараке в тот день убили одного новичка. Его труп нашли под досками пола. Так, уже в первый день пребывания в лагере кончилась жизнь одного человека. Возможно, смерть была ему милостью, освободив от последующих страданий?
Рассыльный лагерь был переполнен. В предыдущий день привезли из Ташкента восемьсот и с Украины пятьсот человек. В нашем эшелоне было около двух тысяч. Не было места, куда можно было укрыться от сорокаградусного мороза и пронизывающего ветра. Две палатки были забиты людьми. У входа в палатку толпились сотни — в барак не осмеливались идти. Люди оставались ночевать под открытым небом.
Вечером часть людей отправили куда-то, в том числе и Адама. Нам было тяжело расставаться. Больше мы не виделись. В моих ушах остались его слова: «За что меня осудили? За что мне дали десять лет?» Этот честный, справедливый и добросовестный человек не мог понять творившейся несправедливости. Позже я узнал, что Адам умер примерно через год.
Тысячи людей задавали такие же вопросы, не находя ответа. Вопросы кончались, когда сердце переставало биться. Вопрос, почему страдают невинные люди, остаётся актуальным до наших дней. Почему зло и насилие властвуют в мире? Это объяснимо только тем, что на земле действует сатана — «убийца и отец лжи» (Ев.Иоанна 8: 44), кому Бог временно разрешает властвовать «царствами земли» (Ев. Луки 4:6).
Наступила ночь. Яркие звёзды и луна осветили территорию. Снег хрустел под ногами. Голоса людей стихли. Не вместившиеся в палатки люди ходили, хлопали руками, чтобы согреться. Некоторые стояли, прижавшись друг к другу. Моё внимание привлекли легко одетые мужчины, сидящие на корточках. Они, натянув халаты на головы, не то пели, не то говорили — это не был плач, скорее молитва. Голос человека становился всё тише и слабее и смолкал. Человек падал на бок и оставался недвижимым. В эту ночь умерли десятки привезённых из Ташкента мужчин.
Палатка спасла от замерзания
Все мы сильно устали. Хотелось сесть на снег, но это значило замёрзнуть и умереть. Мы заставляли друг друга двигаться. Мы были молоды, хотели жить, не сдаваться! Матти и я подошли к палатке, надеясь найти защиту от ветра. Стоя у палатки, я заметил, что полотнища её соединены петлями и палочками, выполнявшими роль пуговиц. Мне как будто подсказали: «Здесь можно пролезть в палатку». Попытался освободить петли, но они не поддавались. Внутренний голос напомнил, что у меня в кусочке хлеба спрятан «нож» — крючок брюк, который я оточил о стену одиночной камеры. Найдя в мешке свой тайник, я разломил его, достал «нож» и разрезал петлю. Вход в палатку был открыт, но как его закрыть? Матти вспомнил, что у разрушенного туалета валялись кусочки проволоки. Проволокой сможем скрепить края полотнищ.
Я засунул голову в палатку — сразу посыпались тумаки. К счастью, голова была закутана в простыню, смягчавшую удары.
— Не бейте, я не грабитель, я не блатной! — просил я, но побои не прекратились до тех пор, пока я не увидел односельчанина.
— Пааво, не бей! Это я, Иоханнес Тоги! — Удары прекратились. Пааво не узнал меня в этом «мусульманском» уборе.
Мужчины согласились впустить нас внутрь, спросив, как закроем щель.
В палатке было невероятно тесно. Чтобы мы двое вместились, несколько человек упёрлись руками и ногами в опору, державшую палатку и оттеснили остальных. Сначала влез я, потом мы втащили Матти и закрыли отверстие. В палатке было намного теплее: не было ветра, и люди стояли вплотную друг к другу. В середине стояли нары, но туда поместилась мизерная часть людей. Проведённая в палатке ночь наверняка спасла нашу жизнь.
Сколько людей умерло в эту ночь, не знаю, но много. Ещё больше было тех, у кого отмёрзли нос, уши, пальцы, ноги. Никакой медицинской помощи им не оказывали.
Два дня мы были без пищи и питья. Всё время стояли. Нам повезло: в углу палатки был брус, соединяющий две балки, держащие палатку. Мы поочерёдно опирались на этот брус, стараясь подремать.
Силы сверхуставших, голодных и замерших людей, кончались. Некоторые стояли только благодаря тому, что не могли упасть из-за тесноты. У изнемогших ноги сгибались в коленях, они постепенно скользили вниз, сползая на землю. Рядом стоящие старались не наступать на упавшего, но толпа давила. Когда становилось ясно, что человек умер, его старались вынести из палатки или выталкивали из-под полотнища.
Проблемой было помочиться. Люди старались протискаться к краям палатки, но не всем это удавалось. Управлялись на месте. Вонь была страшная. Поскольку мы днями ничего не ели, то не было потребности ходить по-большому.
На третий день мы услышали, что в лагерь привезли суп. Люди устремились к месту раздачи. Мисок и ложек не хватало. Кому доставалась миска, другому не давал. Многие остались голодными из-за отсутствия посуды, у нас тоже не было миски. Возникла идея использовать для этой цели кожаную ушанку Матти. Я оторвал подкладку, и Матти надел её на голову. Я вылез через щель из палатки, вывернул ушанку и, держа двумя руками за уши, попросил положить две порции. Охранник удивлённо посмотрел на меня, но понял и налил две поварёшки похлёбки. Я подошёл к щели палатки, Матти был внутри, он держал за одно ухо ушанки, я — за другое. Половинки мыльницы были ложками. Когда ушанка опустела, мы вытерли её, и Матти надел на голову. Проблема миски была решена. Поразительно, насколько находчивым становится человек в экстремальной обстановке.
Я не хочу сказать, что в тяжёлых условиях у всех терялась человеческая сущность. Нет! Были люди, которые давали свои миски, не зная, получат ли ее обратно. Люди уступали своё место в палатке, чтобы кто-то мог погреться. Многие были физически столь слабы, что не могли сделать что-то для ближнего.
Не помню, сколько дней находились в палатке. Число людей в рассыльном лагере уменьшалось. Сотни умерли, часть направили в трудовые лагеря. Заключённых сортировали по возрасту, по физическому состоянию и неизвестно по каким другим признакам. Молодых направляли на лесоповал. Финны умели работать в лесу, у южан не было этого опыта.
На рудниках и лесоповале люди выдерживали один-два года. Всё время требовалось пополнение. Для предприятий заключённые были особенно дешёвой рабочей силой. Если большие предприятия Урала, Севера и Сибири извещали о необходимой им рабочей силе, то волна арестов возрастала.
