Молодая семья. В жизни Лины и Йоханнеса начался новый этап. Любовь погасила горькие переживания и залечила раны перенесённой несправедливости. Жизнь повернула свою солнечную сторону — стали готовится к свадьбе.
Свадьба Лины и Йоханнеса была в доме родителей Лины в деревне Тихковицы 7 ноября 1935 года, в день Октябрьской революции, поскольку этот день был выходным для всех. Их венчал Урхо Вальякко. Гостей было много — молодые и постарше друзья пришли порадоваться счастью молодых, зная, в каких условиях развивалась их любовь.
Иоханнес работал механиком холодильных установок на Ленинградском мясокомбинате. Работа была интересная, зарплата хорошая. Семья сняла комнату в Стрельне под Ленинградом. В августе 1936 года родилась дочка Тайми. В ингерманландских деревнях проводились богослужения на финском языке, Иоханнес и Лина ездили туда, Иоханнес свидетельствовал, а Лина пела соло, аккомпанируя себе на гитаре. Казалось, жизнь вошла в свою колею.
В 1936 году аресты уменьшились, богослужениям не препятствовали, однако обыкновенные люди не знали о планах властей. Это было затишье перед бурей.
Вызов на улицу Воинова
Тёмные тучи собирались над всей страной. В 1937 году началась третья волна репрессий. Работники НКВД арестовывали людей на улице, на работе или приходили ночью домой. Никто не мог быть уверенным, что его не арестуют. Начались годы Большого террора.
Весной 1938 года Йоханнеса вызвали в штаб НКВД на улицу Воинова, 25. Чиновник принял его вежливо, спросив о делах на работе и в церкви. Затем он предложил совместную работу с «ними».
— Станешь нашим помощником, — сказал он. Это значило — доносчиком.
— Ты можешь выбирать: жить на свободе и работать с нами или пойдёшь в тюрьму. Даю тебе три дня для размышления.
Иоханнес немного помолчал. Он не ожидал столь открытого разговора, затем ответил: «Я сделал свой выбор уже много лет назад, могу ответить сразу. Я посвятил свою жизнь служению Богу и обещал быть ему верным до конца жизни. Я не могу отречься, не могу перестать возвещать людям о Его великой милости и любви».
— Можешь идти. — Чекист не стал меня переубеждать.
На этот раз меня отпустили, я мог идти домой, но я знал, что моя судьба решена. Впереди арест и тюрьма. Вопрос только в том — когда? Тяжелый камень лёг на сердце. У меня не было возможности избежать тюрьмы. Я не мог отказаться от Бога и быть предателем.
Принуждённые подписи
Пару недель спустя вечером к нам пришла наша знакомая Эльза. Она истерически рыдала и не могла говорить. Она упала на колени предо мною и сквозь слёзы повторяла: «Иоханнес, прости, Иоханнес, прости…» Мы с Линой старались её успокоить, подняли с колен, посадили и просили объяснить, в чем дело. Сквозь слёзы и всхлипывания она рассказала, что её вызвали в Большой дом (здание НКВД Литейный пр. 4) и заставили подписать обвинения против Йоханнеса. Она рассказала, каким образом её стращали и угрожали. Не выдержав, она подписала ложные обвинения. По её словам, Йоханнеса обвиняли в шпионаже, в предательстве Родины, его называли организатором контрреволюционной группы. Её рассказ прерывался плачем и словами: «Я предала тебя, прости, я виновата». Она вся дрожала, в глазах был страх. Мы боялись, что она лишится разума.
— Эльза, успокойся, пойми, что ты не могла спасти меня от ареста. Если бы ты не подписала, так нашли бы другого. Я не обвиняю тебя.
Но бедная девушка никак не могла успокоиться — пережитое в Большом доме и чувство вины не давали покоя. Мы вместе помолились, прося Бога укрепить нас всех, и далеко за полночь я проводил её домой. Наша встреча оказалась последней перед моим арестом.
Оставшись с Линой вдвоём, я крепко обнял её. Этот вечер предвещал нам приближение разлуки и страданий. Видя, как Эльза страдала, как её мучило чувство вины, я был рад, что сделал правильный выбор. Чистая совесть — самое важное в жизни, душевное спокойствие дает силу терпеть и физические страдания.
Хотя мы с Линой убеждали Эльзу, что она не виновата, но она не смогла освободиться от чувства вины. Встречаясь с Линой, она всегда повторяла, что она предательница и убийца.
Во время Отечественной войны Эльза попала в Финляндию, а позднее в Швецию. Она ничего не знала обо мне более сорока лет.
В конце семидесятых годов финские друзья были в Таллинне у нас в гостях. Я рассказывал им о чудесной помощи Бога во время моего заключения. Один из побывавших у нас, будучи в Швеции в гостях, рассказывал о встрече с Иоханнесом Тоги. Там присутствовала и Эльза. Услышав моё имя, она вскочила: «Ты встретил Йоханнеса Тоги? Он жив? Он вернулся из лагеря?» Получив утвердительный ответ, она тихо прошептала: «Бог услышал мои молитвы, я не убийца…»
Эльза стала искать возможности встретиться со мной. Первый раз мы увиделись в Ленинграде. То, что мы пережили, невозможно переедать словами.
— Иоханнес, ты жив! Мы ещё увиделись! Ты не в обиде на меня?
Только тогда я прочувствовал, как много она душевно пережила за эти десятки лет. При этой встрече я и узнал, что она все эти годы молилась за меня. После нашей встречи она освободилась от гнёта самообвинения. Летом 2003 года моя дочка с мужем навестили её в Стокгольме, она была радостная и уравновешенная, хотя и болела тяжёлой формой болезни Паркинсона.
Через несколько дней после отчаянного признания Эльзы к нам зашел верующий брат Юхо. Он рассказывал об арестах и беспокоился за меня.
— Ты не проповедник, но тебя знают, ты свидетельствуешь, тебя могут арестовать. Лучше, если поменяешь местожительство, — поучал он.
Я не подумал, что он тоже подписал ложные обвинения на меня.
Я узнал об этом только при допросе. С Юхо я позднее не встречался, но слышал, что он жил в Финляндии и умер после долгой болезни.
Гнетущее ожидание
Я знал, что ожидает меня. Беспокойство вкрадывалось в сердце. Я искал подкрепляющие стихи из Библии.
В Ев. Матвея 10:19-20 сказано: «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как и что сказать, ибо в тот час дано будет вам, что сказать. Ибо вы не будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас». Ев. Матвея 10:28: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могут убить, а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне».
Я молился словами Давида: «Избавь меня, Господи, от человека злого; сохрани от притеснения. Они зло мыслят в сердце, всякий день ополчаются на брань. Изощряют язык свой, как змея; яд аспида подустами их Соблюди меня, Господи, от рук нечестивого, сохрани меня от притеснителей, которые замыслили поколебать стопы мои». (Псалом 139:2-5).
Каждый день мы слышали об арестах, обысках и исчезновении людей. Всё это настораживало, пугало, угнетало.
Когда я приходил с работы, Тайми бежала мне навстречу, прыгала на руки и охватывала меня за шею, мне казалось, что её маленькие ручонки жгли меня. Я думал: сегодня ты ещё в моих объятиях, но смогу ли я завтра обнимать тебя? Сердце сжималось от боли. Когда я ел приготовленную Линой пищу, я думал: скоро буду есть тюремную похлёбку. Ложась спать, мне приходила мысль: где проведу следующую ночь? Когда раздавался звонок, я вздрагивал, думая, что пришли за мной.
Жизнь, в постоянном ожидании ареста превратилась в муку. Я понял, как хорошо, что будущее скрыто от человека. Психика человека не выдержит, если он наперёд знает, какие испытания его ожидают. Страх подавляет предприимчивость, обессиливает человека, теряется радость и смысл жизни. Человек впадает в депрессию. Я вспомнил слова Иисуса Иуде: «Что делаете, делай скорее». (Ев. Иоанна 13:27.) Иисус, живя на земле, был человеком и чувствовал страх перед предстоящими муками и распятием, как и все люди.
Ожидание ареста становилось невыносимым. Каждый раз, увидев людей в форме НКВД или «чёрного ворона» (так называли машины, в которых везли арестованных), я вздрагивал, меня бросало в пот. Я старался скрыть свои чувства от Лины, чтобы ей было легче, но это плохо удавалось. Мы не говорили о своих страхах, но понимали, что тяготило нас обоих.
